"Внешнеторговое право", N 2, 2004

КОНВЕНЦИЯ ООН О ДОГОВОРАХ МЕЖДУНАРОДНОЙ КУПЛИ-ПРОДАЖИ

ТОВАРОВ И СУБСИДИАРНОЕ ПРИМЕНЕНИЕ НОРМ НАЦИОНАЛЬНОГО

ПРАВА ПО ВОПРОСУ НЕДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТИ ДОГОВОРА

За 70 лет деятельности Международный коммерческий арбитражный суд при Торгово-промышленной палате РФ (далее - МКАС) при разрешении споров из международных контрактов накопил значительный опыт применения как международных соглашений, так и национального права. Подавляющее большинство коммерческих споров между российскими организациями с их контрагентами из ближнего и дальнего зарубежья продолжает разрешаться именно в МКАС.

В соответствии со ст.1.2 Закона Российской Федерации "О Международном коммерческом арбитраже" от 07.07.1993 N 5338-1 и п.2 Положения о Международном коммерческом арбитражном суде при Торгово-промышленной палате Российской Федерации к гражданско-правовым отношениям, споры из которых могут быть переданы на разрешение МКАС, относятся, в частности, отношения по купле-продаже (поставке) товаров.

Анализ опубликованных данных за 1996 - 2000 гг. свидетельствует, что наибольший объем дел в практике МКАС занимают именно споры, связанные со сделками международной купли-продажи товаров <1>. Практика рассмотрения подобных дел продолжена и в последующие годы <2>.

     
   ————————————————————————————————
   

<1> Арбитражная практика // Составитель М.Г. Розенберг. М.: "Статут". 1996 - 1997 гг.: с. 53 - 57, 60 - 64, 98 - 101, 135 - 149, 264 - 268; 1998 г.: с. 15 - 17, 36 - 37, 38 - 42, 52 - 54, 157 - 159, 238 - 243; 1999 - 2000 гг.: с. 19 - 23, 141 - 147, 174 - 176, 213 - 221, 307 - 309.

<2> Комаров А.С., Карабельников Б.Р. Некоторые актуальные вопросы практики Международного коммерческого арбитражного суда при Торгово-промышленной палате РФ (МКАС) в 2001 г.; те же авторы. Обзор практики Международного коммерческого арбитражного суда при ТПП (МКАС) за первое полугодие 2002 г.

При рассмотрении споров нередко по различным основаниям возникает вопрос о действительности договоров международной купли-продажи товаров. Анализ опубликованных данных за период 1996 - 2003 гг. о спорах, связанных с договорами международной купли-продажи товаров и их действительностью, позволяет сделать вывод о том, что заинтересованные лица не обращались во МКАС с исками о признании конкретных договоров недействительными или о применении по ним последствий.

Анализ показал, что вопрос действительности договора при рассмотрении конкретного дела, как правило, обсуждался арбитрами МКАС в связи с тем, что ответчики, не признавая предъявленные требования о взыскании соответствующей суммы, выдвигали аргументы о недействительности договора <3>. Это касается договоров международной купли-продажи товаров, заключенных российскими организациями с иностранными фирмами как стран СНГ, так и стран дальнего зарубежья.

     
   ————————————————————————————————
   

<3> Кроме того, следует отметить, что имеется практика российских арбитражных судов о рассмотрении споров российских организаций с налоговыми органами о возмещении экспортного НДС из бюджета. Налоговые органы нередко отказывают в возмещении НДС, мотивируя это недействительностью международного договора купли-продажи товаров.

При этом следует подчеркнуть, что аргументы о недействительности договоров выдвигают как российские организации, так и иностранные фирмы.

Особое место в деятельности МКАС при рассмотрении споров из договоров купли-продажи товаров занимает Венская конвенция ООН 1980 г. В настоящее время в этой Конвенции участвуют 63 государства, среди которых находятся все основные партнеры России из стран СНГ, стран Балтии и дальнего зарубежья <4>.

     
   ————————————————————————————————
   

<4> Розенберг М.Г. Контракт международной купли-продажи. Современная практика заключения. Разрешение споров. 4-е изд., перераб. и доп. М.: Книжный мир, 2003. С. 957 - 963; Вилкова Н.Г. Применение ИНКОТЕРМС в практике МКАС при ТПП РФ // Международный коммерческий арбитраж. 2004. N 1. С. 24.

Подготовленная в рамках ЮНСИТРАЛ в целях обеспечения единообразного правового регулирования международной купли-продажи товаров, Конвенция признается одним из наиболее успешных достижений в области международно-договорной унификации, получившей широкое признание и распространение во многих странах.

Унифицированные нормы Конвенции о заключении договора международной купли-продажи товаров и о правах и обязательствах продавца и покупателя согласно этому договору, трансформированные в законодательство 63 стран-участниц, создали единый правовой режим для договора, занимающего сегодня центральное место во внешнеэкономическом обороте.

Она практически стала основным правовым источником, на основе которого рассматриваются споры по договорам международной купли-продажи товаров, поскольку Конвенция применяется не только в тех случаях, когда коммерческие предприятия сторон договора находятся в разных государствах-участниках (п.1"а" ст.1), но и когда согласно нормам международного частного права применяется право государства-участника (п.1"б" ст.1).

Традиционно в литературе основное внимание уделяется главным образом применению содержащихся в Конвенции унифицированных положений. Вместе с тем наряду с анализом унифицированных положений заслуживает серьезного внимания и вопрос о субсидиарном применении национального права для восполнения пробелов Конвенции.

Это обусловлено тем, что ряд вопросов, относящихся к предмету правового регулирования Конвенции, остался вне сферы представленной в ней унификации. Так, согласно ст.4, поскольку иное не предусмотрено в Конвенции, она не касается, в частности, действительности самого договора, или каких-либо его положений, или любого обычая; последствий, которые может иметь договор в отношении права собственности на проданный товар. Следует отметить, что в тексте Конвенции не содержится исчерпывающего перечня не урегулированных в ней вопросов.

Рассмотрение вопроса о субсидиарном применении национального права для восполнения пробелов Конвенции включает: определение случаев, когда она допускает применение национального права; способы определения субсидиарно применимого права; соотношение применения положений Венской конвенции и национального права как субсидиарного статута <5>.

     
   ————————————————————————————————
   

<5> Бардина М.П. Конвенция ООН о договорах международной купли-продажи товаров и субсидиарное применение национального права // Государство и право. 2002. N 3. С. 55.

Порядок восполнения пробелов Конвенции предусмотрен п.2 ст.7, согласно которому вопросы, относящиеся к предмету ее регулирования, но прямо в ней не разрешенные, подлежат таковому в соответствии с общими принципами Конвенции. Профессор Вилкова Н.Г. выделяет три группы принципов восполнения пробелов в Венской Конвенции: общие принципы, на которых основана Конвенция; право, применимое в силу общих норм международного частного права; обычаи, в отношении которых стороны договорились и подразумеваемые обычаи <6>.

     
   ————————————————————————————————
   

<6> Вилкова Н.Г. Применение ИНКОТЕРМС в практике МКАС при ТПП РФ // Международный коммерческий арбитраж. 2004. N 1. С. 29.

Вместе с тем непосредственно в ее тексте принципы не названы, но их перечень сложился в результате анализа, толкований положений Конвенции и практики ее применения. К таким принципам относят, например, необходимость соблюдения добросовестности в международной торговле, связанность сторон установившейся практикой их взаимоотношений, сотрудничество при исполнении обязательств <7>. Только при отсутствии таких принципов согласно п.2 ст.7 предусматривается разрешение вопросов, которые прямо не урегулированы в Конвенции, в соответствии с национальны правом.

     
   ————————————————————————————————
   

<7> Бардина М.П. Указ. соч. С. 55.

Конвенция предусматривает и способ определения применимого субсидиарного статута. Согласно п.2 ст.7 подлежащее применению национальное право определяется согласно нормам международного частного права, т.е. коллизионным нормам, которые содержат правила выбора права.

Таким образом, выход за пределы единых материально-правовых норм и общих принципов вызывает необходимость использования коллизионного метода регулирования (который в данном случае становится субсидиарным) и применения национального права как субсидиарного статута <8>. При этом необходимо отметить, что Венская конвенция, предусматривая субсидиарный коллизионный метод регулирования, не содержит унифицированных коллизионных норм.

     
   ————————————————————————————————
   

<8> Там же. С. 56.

Из международных договоров, содержащих коллизионные нормы, Россия в настоящее время участвует лишь в действующих в странах СНГ Киевском соглашении о порядке разрешения споров, связанных с осуществлением хозяйственной деятельности (1992 г.), Минской конвенции о правовой помощи и правовых отношениях по гражданским, семейным и уголовным делам (1993). На двустороннем уровне унифицирована коллизионная норма в ОУП СССР - КНДР (1981).

Таким образом, основным источником коллизионных норм в Российской Федерации, на основе которых может быть определено применимое право, согласно п.2 ст.7 Конвенции является национальное законодательство, а именно: коллизионные нормы, содержавшиеся в разделе УП Основ гражданского законодательства (ОГЗ) 1991 г. и предусмотренные разд.VI "Международное частное право" (далее - раздел о МЧП) ГК РФ.

Применение Венской конвенции не исключает субсидиарное применение национального материального права, избранного сторонами или определяемого с помощью коллизионных норм.

Как свидетельствует практика, МКАС имеет наибольший опыт рассмотрения внешнеэкономических споров. Анализ опубликованных данных о практике рассмотрения споров из договоров купли-продажи свидетельствует о том, что МКАС нередко признает субсидиарно применимым российское право. При этом важно отметить, что не для всех вопросов, не урегулированных Венской конвенцией, но относящихся к предмету ее регулирования, применимое право определяется коллизионной нормой, устанавливающей обязательственный статут сделки. Более сложным является вопрос о субсидиарном применении национального права при разрешении споров, связанных с недействительностью сделки <9>.

     
   ————————————————————————————————
   

<9> Там же. С. 60.

Доктрина исходит из того, что действительность сделки зависит от действительности образующих ее элементов. Для того чтобы сделку можно было считать законно заключенной и чтобы она породила правовые последствия, ради достижений которых стороны вступили в правоотношение, сделка должна отвечать ряду условий, установленных в законодательстве.

Условия действительности сделок (договоров) в законодательстве и судебной практике стран с развитой рыночной экономикой определены различно, однако существуют общие для всех стран положения, которые сводятся к определенным правилам: лица, участвующие в договоре, должны быть дееспособны и правоспособны для совершения конкретной сделки; волеизъявление, направленное на совершение сделки, должно соответствовать истинной воле сторон; по содержанию сделка (договор) не должна противоречить нормам объективного права; сделка должна быть совершена в требуемой законом форме; регистрация сделки (договора) в случаях и порядке, предусмотренных законодательством.

Каждое из перечисленных условий рассматривается доктриной и судебно-арбитражной практикой как conditio sine qua non, то есть отсутствие одного из них влечет за собой недействительность сделки (договора) в целом, а в отдельных случаях только в части.

Актуальные вопросы в практике МКАС, связанные

с действительностью договоров международной

купли-продажи товаров и субсидиарным

применением национального права

1. В практике МКАС возник вопрос о применимости Венской конвенции к отношениям сторон по договору, который признан недействительным. Данная проблема возникла, в частности, в деле N 184/1993 (Решение от 25.06.1994). В момент заключения сторонами договора в российском праве действовало правило относительно обязательных как письменной формы внешнеэкономических сделок, так и порядка их подписания с весьма строгим последствием, указанным в ст.45 ГК РСФСР 1964 г., действовавшего в тот период. Суть в том, что несоблюдение формы внешнеэкономических сделок и порядка их подписания влечет за собой недействительность сделки.

В приведенном деле с российской стороны было допущено нарушение действовавшего в тот период указанного порядка заключения внешнеэкономических сделок, поэтому на основании ст.45 ГК РСФСР 1964 г. договор был признан МКАС недействительным. Вследствие этого арбитраж счел невозможным разрешать спор на основе Венской конвенции, поскольку в ней прямо указано, что она применяется к договорам международной купли-продажи товаров, заключенным продавцом и покупателем. При отсутствии такого договора она неприменима, поэтому спор был разрешен на основании ст.48 ГК РСФСР 1964 г., которая предусматривала возврат сторон в первоначальное состояние при признании сделки недействительной вследствие ее несоответствия требованиям закона. Следует согласиться с высказанным в литературе мнением, что при признании недействительной внешнеэкономической сделки по основаниям, предусмотренным действующим ГК РФ, будет использован такой же подход <10>.

     
   ————————————————————————————————
   

<10> Смирнова Е. Применение Конвенции ООН о договорах международной купли-продажи товаров.

2. Действовавшие ранее коллизионные нормы ОГЗ не отвечали на вопрос о том, какое право подлежит применению при определении недействительности внешнеторговых сделок. Анализ раздела о МЧП ГК РФ позволяет отметить, что некоторая определенность в этом вопросе имеется только относительно формы сделки (ст.1209) и последствий недействительности договора (ст.1215).

Доктрина в целом склоняется к применению в этом случае обязательственного статута, что подтверждается и примерами из арбитражной практики. Однако этот подход ограничивается именно случаями материальной недействительности сделки.

Следует согласиться с высказанным в литературе мнением, что поскольку действительность сделки определяется на основании комплекса критериев, не все вопросы, которые могут возникать при определении недействительности сделки, регулируются правом одной страны <11>.

     
   ————————————————————————————————
   

<11> Бардина М.П. Указ. соч. С. 60.

3. В практике МКАС возникают вопросы об определении применимого права по вопросам, выходящим за рамки обязательственных отношений, в частности, в отношении правоспособности сторон договора международной купли-продажи товаров.

Например, на вопрос о том, имеется ли порок в субъекте сделки, если этот субъект - юридическое лицо, доктрина указывает, что правоспособность субъекта определяется его личным статутом. Правовой статус юридического лица определяет закон юридического лица. Смысл данной формулы заключается в том, что правовой статус юридического лица определяется законом того государства, чью государственную принадлежность (национальность) имеет юридическое лицо. Необходимо учитывать, что традиционно для этого используются критерии инкорпорации, оседлости и места ведения деятельности.

В частности, критерия инкорпорации (места учреждения) придерживается законодательство стран англосаксонской системы и ряда других государств, в число которых входит и Россия. В соответствии с п.1 ст.1202 ГК РФ личным законом юридического лица считается право страны, где учреждено юридическое лицо. Личным законом иностранной организации, не являющейся юридическим лицом по иностранному праву, считается право страны, где эта организация учреждена (ст.1203). Аналогичный критерий используется и в Минской конвенции (п.3. ст.23).

Критерий оседлости (места нахождения административного центра) предусмотрен в законодательстве стран романо-германской системы права, однако понятие оседлости неодинаково трактуется в практике разных государств. Критерий места ведения основной хозяйственной деятельности предусматривает, что юридическое лицо имеет национальность того государства, на территории которого оно осуществляет свою деловую активность. Данный критерий закреплен в законодательстве целого ряда арабских государств (например, Сирии, Египте).

В практике МКАС при рассмотрении дел нередко возникает вопрос о праве, применимом в отношении правоспособности сторон договора международной купли-продажи товаров. При этом немало примеров применения ст.174 ГК РФ.

Так, при разрешении одного из споров (дело N 11/96, Решение от 05.02.1997) МКАС отклонил ходатайство российской организации о прекращении производства по делу в связи с отсутствием у другой стороны (итальянской фирмы) государственной регистрации в качестве юридического лица на территории России. В Решении указано, что гражданская правоспособность юридического лица, согласно ст.161 ОГЗ 1991 г., определяется по праву страны, где учреждено юридическое лицо, т.е. по итальянскому, а не российскому праву.

Как свидетельствует анализ практики МКАС, в большинстве случаев, когда ответчики ходатайствуют о признании сделки недействительной, ссылаясь на выход лица, заключившего или одобрившего сделку, за пределы установленных ограничений, ими прежде всего ставится вопрос о недействительности арбитражной оговорки и, соответственно, об отсутствии у МКАС компетенции рассматривать данный спор.

Следует согласиться с мнением профессора М.Г. Розенберга, что с учетом предписаний ст.174 ГК РФ, по-видимому, следует прийти к заключению, что возражения ответчика по общему правилу не могут быть приняты во внимание до тех пор, пока сделка в установленном ст.174 ГК РФ порядке не признана МКАС недействительной, а для рассмотрения этого вопроса ответчику требуется предъявить в МКАС самостоятельный иск, поскольку ст.174 содержит состав оспоримой сделки. При этом следует иметь в виду, что сам факт признания такой сделки недействительной автоматически не влечет за собой недействительности арбитражного соглашения <12>.

     
   ————————————————————————————————
   

<12> Розенберг М.Г. Международный договор и иностранное право в практике Международного коммерческого арбитражного суда. М.: "Статут", 1998. С. 67.

4. Одним из аргументов постановки вопроса о действительности сделки (договора) нередко выступает нарушение требований, предъявляемых к их форме. Требования к форме сделки чаще всего определяются местом ее совершения. В российском законодательстве исключения из этого общего принципа предусмотрены для сделок, стороной в которых является российская организация.

Так, по делу N 433/1994 (Решение от 26.09.1996) <13> иск был предъявлен датской фирмой (покупателем) к российской организации (поставщику) о возмещении убытков, вызванных ненадлежащим исполнением обязательств по контракту, заключенному сторонами в январе 1994 г.

     
   ————————————————————————————————
   

<13> Арбитражная практика за 1996 - 1997 гг. // Составитель М.Г. Розенберг. М.: "Статут", 1998. С. 98 - 101.

По заявлению истца ответчиком были допущены просрочка в поставке и поставка товара ненадлежащего качества, что вызвало для истца уплату демереджа и мертвого фрахта, дополнительные расходы по оплате банковского кредита, необходимость предоставления уценки внутренним покупателям. Истец требовал сверх возмещения понесенных им прямых убытков уплату ответчиком процентов за пользование его средствами, взыскания неустойки, предусмотренной п.3 ст.66 ОГЗ 1991 г., дополнительного процента за просрочку погашения кредита на основе положений датского законодательства и коммерческой практики Дании, а также возмещения расходов, связанных с защитой его интересов через юридических представителей.

Ответчик иска не признал. Он оспаривал действительность заключенного сторонами контракта, а также арбитражной оговорки и, соответственно, компетенцию МКАС рассматривать данный спор. Представил он возражения и по существу иска, считая, что иск подлежит отклонению.

После предъявления иска истец внес в свои требования изменения, приведшие к уменьшению суммы исковых требований.

Рассмотрев вопрос о компетенции на разрешение данного спора в связи с заявлением ответчика о недействительности контракта с включенной в него арбитражной оговоркой из-за несоблюдения порядка подписания контракта, МКАС установил следующее.

Ответчик ссылается на то, что Постановление Совета Министров СССР от 14 февраля 1978 г. N 122 "О порядке подписания внешнеторговых сделок" предусматривает обязательность подписания внешнеторговой сделки со стороны советских организаций двумя уполномоченными на это лицами. Нарушение этого порядка влечет за собой недействительность внешнеторговой сделки (ст.ст.45 и 565 ГК РСФСР 1964 г.). Ответчик ссылается также на свой устав, предусматривающий аналогичный порядок подписания сделок двумя лицами. По утверждению ответчика, этот порядок продолжает действовать, поскольку указанное Постановление Совета Министров СССР не было отменено.

МКАС считает это утверждение ошибочным. Постановление Совета Министров СССР от 14 февраля 1978 г. N 122 действовало на территории России в силу Постановления Верховного Совета РСФСР от 12 декабря 1991 г. "О ратификации Соглашения о создании Содружества Независимых Государств" вплоть до 3 августа 1992 г. - с даты введения в действие на территории России ОГЗ 1991 г., которые не содержат специальных требований к порядку подписания внешнеэкономических сделок и не устанавливают последствия его нарушения. Хотя Постановление Совета Министров СССР N 122 не было формально отменено, но Постановление Верховного Совета РСФСР от 12 декабря 1991 г. определяет действие на территории России актов бывшего СССР не тем, отменен или не отменен акт бывшего СССР, а принят ли соответствующий законодательный акт Российской Федерации. Следовательно, с 3 августа 1992 г. основания для применения Постановления N 122 отпали.

ГК РФ также не содержит специальных требований к порядку подписания внешнеэкономических сделок. Таким образом, с 3 августа 1992 г. в России к подписанию внешнеэкономических сделок юридическими лицами российского права предъявляются те же требования, что и к подписанию иных сделок.

Контракт между сторонами заключен 19 января 1994 г., и к нему, следовательно, применимы положения п.1 ст.165 ОГЗ 1991 г.

Что касается ссылки ответчика на нарушение порядка подписания сделок, установленного его уставом, МКАС находит это утверждение необоснованным и противоречащим ст.174 ГК РФ, в соответствии с которой право на оспаривание полномочий лица, единолично подписавшего сделку, предоставлено только лицу, в интересах которого установлены ограничения, лишь в случаях, когда будет доказано, что другая сторона в сделке знала или заведомо должна была знать об указанных ограничениях.

Таким образом, МКАС пришел к заключению о действительности контракта, заключенного между сторонами. Действительным признано и условие контракта о передаче споров на рассмотрение в МКАС. Суд отмечает, что даже в случае признания договора недействительным арбитражная оговорка, являющаяся частью договора, должна трактоваться как соглашение, не зависящее от других условий договора и сохраняющее свое действие (п.2 ст.16 Закона РФ "О Международном коммерческом арбитраже"; п.3 § 1 Регламента АС 1988 г.).

Обратившись к вопросу о применимом праве, МКАС установил, что стороны согласны к применению в своих отношениях Венской конвенции 1980 г. и по вопросам, не урегулированным Конвенцией, - российского гражданского права в силу п.2 ст.7 Конвенции, п.2 ст.28 Закона РФ "О Международном коммерческом арбитраже" и п.1 ст.166 ОГЗ 1991 г.

При рассмотрении МКАС дела N 177/1996 (Решение от 09.02.2000) <14> возник вопрос о мировом соглашении, которым были урегулированы разногласия о задолженности итальянской фирмы за поставленный товар российской организацией. Спорными были следующие вопросы. Во-первых, подписано ли мировое соглашение уполномоченным лицом. Во-вторых, может ли документ, подписанный 24.10.1996, рассматриваться как мировое соглашение с точки зрения его формы и содержания. Рассматривая дело, МКАС признал применимым российское право. В мотивах Решения указал, что к форме мирового соглашения по внешнеэкономической сделке предъявляются те же требования, что и к форме самой внешнеэкономической сделки. Требования к действительности мирового соглашения с точки зрения его содержания определяются общими положениями ГК о договорах. Действующий в РФ закон не запрещает ссылаться в подтверждение условий сделки (в том числе и мирового соглашения) на письменные доказательства, когда письменная форма сделки соблюдена.

     
   ————————————————————————————————
   

<14> Арбитражная практика за 1999 - 2000 гг. // Составитель М.Г. Розенберг. М.: "Статут", 2000. С. 213 - 221.

По делу N 288/1997 (Решение от 18.12.1998) <15> иск был предъявлен в сентябре 1997 г. российской организацией (поставщикам) к узбекской организации (покупателю) в связи с частичной оплатой товара, поставленного по контракту, заключенному сторонами 23 января 1997 г. Требования истца включали погашение задолженности и уплату штрафа, предусмотренного контрактом за просрочку платежа.

     
   ————————————————————————————————
   

<15> Арбитражная практика за 1998 г. // Составитель М.Г. Розенберг. М.: "Статут", 1998. С. 238 - 243.

В мотивах Решения МКАС указал:

- поскольку местом основной деятельности сторон являются Россия и Узбекистан, к отношениям по спорному контракту применимы положения международных договоров, в которых участвуют эти государства;

- вопрос о применимости к отношениям сторон того или иного международного договора должен решаться в соответствии с предписаниями такого договора. Применимое право определено в соответствии с предписаниями Соглашения СНГ о порядке разрешения хозяйственных споров (п."е" ст.11) и Конвенции о правовой помощи 1993 г. (ст.41) по месту совершения сделки, которым являлась Россия. Хотя на момент рассмотрения спора оба государства участвовали в Венской конвенции 1980 г., она не могла быть применена в качестве международного договора России и Узбекистана, поскольку на дату заключения контракта для Узбекистана Конвенция еще не вступила в силу (п.2 ст.100 Конвенции). Вместе с тем ее положения признаны применимыми к отношениям сторон в качестве правил, входящих в силу Конституции РФ (ч.4 ст.15) в правовую систему России. Соответственно, на основании п.2 ст.7 Конвенции к отношениям сторон субсидиарно применимы нормы ГК РФ;

- при установлении содержания документа, подписанного главными бухгалтерами организаций истца и ответчика, неодинаково ими толкуемого, принят во внимание в соответствии со ст.8 Венской конвенции 1980 г. документ, свидетельствующий о намерениях сторон, а также общий принцип этой Конвенции (ст.7) о необходимости соблюдения добросовестности в международной торговле;

- при определении того, в каком порядке подлежал подписанию контракт со стороны покупателя, приняты во внимание положения ОУП СНГ, отличающиеся от предписаний узбекского законодательства, учитывая, что ГК Узбекистана отдает приоритет правилам международного договора в отношении внутригосударственного законодательства.

5. Актуальным является вопрос о юридической силе арбитражной оговорки при оспаривании действительности договора.

Так, при рассмотрении одного дела ответчик - российская компания - заявил ходатайство о приостановлении производства по делу, так как в одном их российских судов общей юрисдикции рассматривается иск физического лица - акционера ответчика о признании недействительным договора, в состав которого включено арбитражное соглашение, на основании которого подан иск в МКАС. Арбитраж отклонил данное ходатайство, указав, что "иск в суде общей юрисдикции заявлен третьим лицом, его требование прямо не связано с предметом арбитражного спора, а возможное решение суда не может иметь преюдициального значения для МКАС, рассматривающего спор на основании арбитражной оговорки спорящих сторон" (Решение от 12 марта 2002 г.).

При анализе данного решения и приведенного аргумента суда в литературе обоснованно сделаны следующие выводы. Во-первых, в силу принципа автономности арбитражного соглашения, закрепленного в п.1 ст.16 Закона РФ "О Международном коммерческом арбитраже" и в п.5 Регламента МКАС, даже вступившее в законную силу решение государственного суда о признании недействительным договора, в состав которого была включена арбитражная оговорка, не могло бы лишить МКАС полномочий по рассмотрению спора. Во-вторых, недействительность "основного" договора не влечет за собой утрату силы арбитражного соглашения, из которого вытекают полномочия арбитража <16>.

     
   ————————————————————————————————
   

<16> Комаров С.А., Карабельников Б.Р. Обзор практики Международного коммерческого арбитражного суда при ТПП РФ (МКАС) за первое полугодие 2002 г. // Законодательство. 2002. N 11.

Таким образом, оспаривание действительности договоров, в состав которых включено арбитражное соглашение, имеет как процессуальное, так и материально-правовое значение.

По другому делу (N 302/1996, Решение от 27.07.1999) <17> иск был предъявлен швейцарской фирмой (покупателем) к российской организации (поставщику) в связи с частичным невыполнением контракта международной купли-продажи, заключенного сторонами в июле 1993 г. и предусматривавшего поставку товара не позднее конца октября 1993 г. несколькими партиями на условиях ФОБ конкретный украинский порт. Ответчиком была поставлена лишь одна партия товара (20% от общего количества, предусмотренного контрактом).

     
   ————————————————————————————————
   

<17> Арбитражная практика за 1999 - 2000 гг. // Составитель М.Г. Розенберг. М.: "Статут", 2000. С. 141 - 147.

Истец требовал возмещения убытков, вызванных неисполнением обязательств, понуждения ответчика к исполнению в натуре на предлагавшихся им условиях или альтернативно уплаты упущенной выгоды, а также возмещения арбитражных расходов и издержек, связанных с ведением процесса.

Ответчиком оспаривалась действительность контракта, заключенного с истцом, а также содержащейся в нем арбитражной оговорки. Не признавались им обоснованными и конкретные требования, предъявленные истцом.

В мотивах Решения о признании контракта действительным МКАС указал:

- действия лица, подписавшего контракт от имени ответчика, нельзя считать сделкой, "не соответствующей требованиям закона или иных правовых актов" (ст.168 ГК РФ). Закон и иные правовые акты, на которые ссылается ответчик (п.9.3 Типового устава акционерных обществ, являющегося неотъемлемой частью Указа Президента РФ N 721), предусматривают обязанность учредителей акционерного общества, образованного в процессе приватизации, предусмотреть в уставе особый порядок принятия решений, касающихся отдельных сделок с имуществом общества. Данные требования были полностью соблюдены при учреждении организации ответчика, в уставе которой присутствуют соответствующие статьи. Бремя же доказывания незаконности заключения контракта и, соответственно, недействительности последнего со стороны ответчика, являющегося акционерным обществом, возлагается на ответчика (§ 34 Регламента МКАС);

- в силу принципа независимости арбитражной оговорки, закрепленного в Регламенте МКАС и Законе РФ от 07.07.1993 "О Международном коммерческом арбитраже", арбитражная оговорка контракта подлежит применению вне зависимости от доказанности недействительности контракта;

- применив на основании соглашения сторон, достигнутого в ходе слушания дела, Венскую конвенцию 1980 г. и субсидиарно - российское материальное право, МКАС при вынесении решения ссылался на lex merсаtоriа, Принципы международных коммерческих договоров УНИДРУА, постепенно приобретающие, как указано в Решении, статус международных торговых обычаев, а также принципы иностранного права (англо-американского и немецкого), используемые в международной арбитражной практике;

- вопреки утверждениям ответчика, считавшего, что контракт сторон как не соответствующий требованиям закона или иных правовых актов является ничтожным, он признан действительным с учетом, в частности, того, что истец, на которого в силу Регламента МКАС возлагается бремя доказывания своих утверждений, не доказал незаконность заключения контракта и злоупотребил своим правом, выдвинув соответствующие аргументы о недействительности договора спустя длительное время после того, как он узнал или не мог не узнать о фактах, о которых мог знать только он;

- подписание контракта должностным лицом организации в нарушение ограничений, установленных ее уставом, не влечет за собой ничтожность контракта и не означает несоблюдения требований письменной формы, предусмотренных ст.162 ГК РФ для внешнеторговых сделок;

- ответчик между тем не привел доказательств того, что действиям его должностного лица, подписавшего контракт от его имени, не предшествовали соответствующие решения собрания акционеров или совета директоров (например, не были приведены протоколы собраний и заседаний за соответствующий период). Таким образом, не доказано, что должностное лицо ответчика действовало в нарушение закона или иных правовых актов. Соответственно, и заключенная им сделка не может расцениваться как ничтожная;

- действия ответчика, направленные на исполнение контракта (поставка части товара и проведение соответствующих расчетов, ведение переписки о порядке поставки оставшейся части товара), "...свидетельствуют об одобрении в дальнейшем данной сделки акционерным обществом" <18>;

     
   ————————————————————————————————
   

<18> Постановление Президиума ВАС РФ от 03.06.1997 N 4374/96 // Вестник ВАС РФ. 1997. N 9.

- требования ответчика о признании контракта недействительным противоречат положениям ст.10 ГК РФ о добросовестности в гражданских правоотношениях. Действия лица, допустившего нарушение при заключении сделки, скрывшего подобное нарушение от другой стороны, получившего исполнение "добросовестного контрагента" (п.1 ст.302 ГК РФ) по данной сделке и пытающегося вслед за этим - через 3 года (в течение которых он один знал о возможной причине недействительности сделки) - заявить о признании сделки недействительной, не могут быть квалифицированы иначе, как "злоупотребление правом".

По делу N 62/1995 (Решение от 19.12.1996) <19> иск был предъявлен российской организацией к фирме США в связи с частичной неоплатой товара, поставленного по контракту, заключенному в марте 1994 г., и дополнению к нему от апреля 1994 г.

     
   ————————————————————————————————
   

<19> Арбитражная практика за 1996 - 1997 гг. // Составитель М.Г. Розенберг. М.: "Статут", 1998. С. 135 - 149.

Ответчик (фирма США) иска не признал и заявил, что в компетенцию МКАС не входит его рассмотрение, поскольку контракта с истцом он не заключал. Лицо, подписавшее контракт, никаких полномочий от него не получало и не является его должностным лицом. Представитель ответчика в заседании Арбитражного суда заявил, что в действительности контракт был подписан со стороны покупателя вице-президентом российского предприятия с иностранными инвестициями (далее - СП), который имел полномочия на его подписание от имени СП от генерального директора этого СП. Указание в контракте фирмы США в качестве стороны было связано с тем, что имелось в виду, что расчеты будут производиться через нее, однако это не было реализовано. Хотя в тексте контракта была поставлена тисненая печать фирмы США, на приложениях к контракту подпись представителя покупателя была удостоверена печатью СП. На основе предъявленных составу Арбитражного суда полномочий, подписанных генеральным директором СП, представитель ответчика заявил, что СП готово принять на себя все обязательства по исполнению контракта с истцом.

Истец сделал заявление о привлечении к делу СП в качестве соответчика. Представитель СП, передав составу МКАС доверенность, подтверждающую его полномочия на представление интересов СП по данному делу, и предъявив свидетельство о регистрации СП, просил направить в адрес СП исковое заявление и прилагаемые к нему материалы, одновременно заявив от имени СП, что подтверждает полномочия арбитра, назначенного со стороны ответчика - фирмы США.

В последующих заседаниях представители ответчика или СП заявили ряд процессуальных ходатайств. В частности, ими оспаривались право МКАС привлекать в процесс соответчиков, полномочия должностных лиц истца подписывать контракт и исковое заявление. Представитель СП ставил также вопрос о признании недействительным контракта или, по крайней мере, его условия, определяющего цену в долларах США, что, по его мнению, противоречит валютному законодательству России.

Истец возражал против удовлетворения ходатайств другой стороны и заявлял о несогласии с ее принципиальными подходами.

В мотивах Решения, которым иск был частично удовлетворен (взыскано с СП), МКАС указал:

- отсутствие в Регламенте Арбитражного суда, применимом к разрешению конкретного спора, указаний по какому-либо процессуальному вопросу не препятствует ведению арбитражного разбирательства таким образом, какой МКАС считает надлежащим, при условии соблюдения законодательства РФ, относящегося к международному коммерческому арбитражу, и равного отношения к сторонам с тем, чтобы каждой из них была предоставлена возможность надлежащей защиты своих интересов. Такой подход прямо предусмотрен Законом РФ "О Международном коммерческом арбитраже" (п.2 ст.19) и Регламентом Арбитражного суда 1988 г. (п.2 § 13), а также Регламентом МКАС, вступившим в силу с 1 мая 1995 г. (п.2 § 13);

- установив, что контракт, заключенный от имени зарубежной фирмы, был действительно подписан лицом, не имевшим полномочий от зарубежной фирмы и не являвшимся ее должностным лицом, МКАС признал, что между истцом и зарубежной фирмой, от имени которой был подписан контракт, отсутствует соглашение о разрешении споров в МКАС. В то же время по ходатайству истца в процесс была привлечена в качестве соответчика та российская организация (предприятие с иностранными инвестициями), вице-президент которой подписал контракт с истцом на основании полномочий, выданных ему генеральным директором этой российской организации. Поскольку стороной контракта, подписанного вице-президентом предприятия с иностранными инвестициями, признано это предприятие, оно связано и арбитражной оговоркой данного контракта;

- отклонено ходатайство соответчика о признании недействительным контракта на том основании, что представители истца вышли за пределы своих полномочий, подписав его. В силу ст.174 ГК РФ правом на оспаривание таких полномочий обладает лишь лицо, в интересах которого установлены ограничения, и лишь в случаях, когда будет доказано, что другая сторона в сделке знала или заведомо должна была знать об указанных ограничениях;

- при юридической квалификации контракта и определении применимых к нему норм права МКАС учитывал содержание самого контракта и нормативные предписания, действующие на территории России. С учетом содержания заключенного сторонами контракта на основании Основных условий регулирования договорных отношений при осуществлении экспортно-импортных операций (утв. Постановлением Совета Министров СССР от 25 июля 1988 г. N 888) контракт признан договором поставки товаров для экспорта, в отношении которого допускаются установление в договоре между российскими организациями уровня цен с иностранным контрагентом в иностранной валюте и передача одной российской организацией другой полученной от иностранного контрагента валютной выручки в порядке, предусмотренном соответствующими нормативными актами.

Еще в одном случае (N 65/1997, Решение от 10.01.1998) <20> российская организация (поставщик) предъявила к австрийской фирме (покупателю) требования о взыскании суммы долга и уплаты штрафа за просрочку платежа (исчисленного в соответствии с условиями контракта) за поставленные товары в счет контракта, заключенного сторонами в октябре 1995 г.

     
   ————————————————————————————————
   

<20> Арбитражная практика за 1998 г. // Составитель М.Г. Розенберг. М.: "Статут", 1998. С. 15 - 17.

Ответчик возражал против удовлетворения иска, ссылаясь на подписанный сторонами документ об урегулировании задолженности, в соответствии с которым он произвел за истца расчеты с третьей организацией, в отношениях с которой у истца имелась задолженность. Кроме того, по утверждению ответчика, при заключении контракта стороны вообще не имели в виду, что за поставленные товары должны производиться какие-либо платежи (поставки должны были осуществляться в счет погашения задолженности истца перед ответчиком). В этой связи ответчик считает, что заключенный между сторонами контракт был притворной сделкой.

Истец, не соглашаясь с доводами ответчика, указал на то, что подписанный сторонами документ об урегулировании задолженности носил условный характер (для его вступления в силу требовалось согласие трех указанных в нем инстанций). Однако такое согласие получено не было. Кроме того, ответчик не производил оплаты за истца в счет третьей организации.

В мотивах Решения, которым требования истца удовлетворены частично, МКАС указал следующее:

- компетенция МКАС разрешать данный спор прямо предусмотрена контрактом сторон;

- контракт сторон не содержит условий о применимом праве, но поскольку Россия и Австрия, на территории которых находятся коммерческие предприятия сторон, - члены Венской конвенции 1980 г., к правоотношениям сторон, не урегулированным контрактом, подлежат применению нормы этой Конвенции. На основании п.2 ст.7 Венской конвенции и п.1 ст.166 ОГЗ 1991 г. к отношениям субсидиарно применимо российское материальное право;

- документ об урегулировании задолженности, подписанный сторонами, прямо предусматривал вступление его в силу в случае его согласования с тремя "официальными российскими инстанциями". Учитывая это, он квалифицируется Арбитражным судом в качестве сделки, совершенной под отлагательным условием, согласно п.1 ст.157 ГК РФ. Из имеющихся в деле материалов следует, что ни одна из указанных в документе инстанций не подтвердила своего согласия с документом. Одна из них сообщила, что в ее компетенцию не входит осуществление функций согласования такого документа. Другая указала на его противоречие действующему валютному законодательству РФ, а третья - таможенному и валютному законодательству РФ. Поскольку из материалов дела не усматривается, что истец каким-то образом воспрепятствовал наступлению оговоренного сторонами условия, условие, предусмотренное документом, не наступило и, соответственно, соглашение сторон об урегулировании задолженности не может считаться вступившим в силу;

- нельзя согласиться с заявлением ответчика о том, что заключенный сторонами контракт являлся притворной сделкой. Согласно п.2 ст.170 ГК РФ притворной признается сделка, которая совершена с целью прикрыть другую сделку. Ответчик не представил надлежащих доказательств своего утверждения. Поведение самого ответчика, получившего товар по контракту, осуществившего его частичную оплату, опровергает его собственное утверждение о притворности сделки. Последующие попытки сторон достичь соглашения об урегулировании задолженности, даже если признать, что такое соглашение могло противоречить действующему законодательству РФ, не превращают сами по себе ранее заключенную сделку в притворную, тем более что не установлено наличие в этой сделке на момент заключения пороков, ведущих к ее недействительности, а упомянутое соглашение в силу не вступило;

- в соответствии с положениями контракта, а также ст.ст.53 и 62 Венской конвенции ответчик обязан уплатить истцу недоплаченную сумму за поставленный товар, о размере которой между сторонами нет разногласий. Требование истца об уплате ответчиком штрафа за просрочку в оплате товара соответствует условиям контракта, которыми не предусматривается ограничений по общей сумме штрафа. Учитывая, что размер штрафа в три раза превышает сумму долга ответчика за поставленный товар, Арбитражный суд, признавая право истца на получение штрафа с ответчика, пришел к выводу о явной его несоразмерности последствиям нарушения обязательства и, основываясь на ч.1 ст.333 ГК РФ, а также учитывая Положения п.п.1 и 2 ст.10 ГК РФ, уменьшил размер присуждаемого в пользу истца штрафа.

По делу N 33/1997 (Решение от 16.02.1998) <21> спор между сторонами касался определения размера цены в отношении товара, поставленного российской организацией (истцом) германской фирме (ответчику) по контракту от 1 марта 1996 г.

     
   ————————————————————————————————
   

<21> Там же. С. 52 - 54.

Ответчик отрицал факт подписания уполномоченным им лицом указанного контракта, считая, что отношения сторон возникли не из этого контракта, а из последующего документа, подписанного лицом, надлежаще уполномоченным ответчиком. Соответственно, по его мнению, цена товара, поставленного истцом до подписания этого документа, должна определяться не условиями контракта, на который ссылается истец, а в соответствия со ст.55 Венской конвенции 1980 г., поскольку сторонами не согласована твердая цена. Расчет с истцом был произведен ответчиком по ценам, по которым он, по его утверждению, перепродал товар третьим лицам и которые соответствовали уровню цен, применявшихся на рынке.

Истец, ссылаясь на условия контракта от 1 марта 1996 г., одобренного, как он считает, ответчиком, исходил из того, что расчеты между сторонами должны быть произведены по ценам, установленным в порядке, предусмотренном контрактом. Неиспользование ответчиком предусмотренного контрактом права на пересмотр цены по результатам приемки товара по количеству и качеству не дает ему права пересматривать цены по результатам продажи третьим лицам. Истец требовал взыскать с ответчика сумму, не доплаченную за полученный им товар.

В мотивах Решения, которым иск был удовлетворен, МКАС указал:

- компетенция МКАС рассматривать данный спор вытекает из арбитражной оговорки контракта, заключенного сторонами 1 марта 1996 г. В силу ст.16 Закона РФ "О Международном коммерческом арбитраже" она не зависит от других условий контракта и является действительной даже при признании Арбитражным судом ничтожности контракта;

- поскольку Россия и Германия являются участниками Венской конвенции 1980 г., в силу п.1"а" ст.1 Конвенции она подлежит применению к контракту, заключенному сторонами. Основываясь на п.2 ст.7 Венской конвенции 1980 г. и руководствуясь Законом РФ "О Международном коммерческом арбитраже" и ст.166 ОГЗ 1991 г., МКАС признал применимым в качестве субсидиарного статута российское право, являющееся правом страны продавца;

- на основании п.2 ст.183 ГК РФ признан действительным с момента его совершения контракт от 1 марта 1996 г. Имевшие место последующие действия уполномоченных лиц ответчика, в том числе и подписанный ими 27 августа 1997 г. документ, свидетельствуют об одобрении этого контракта. Ссылка ответчика на ст.19 Венской конвенции 1980 г. признана необоснованной, поскольку эта статья Конвенции устанавливает порядок заключения договора купли-продажи, а не последствия подтверждения действительности уже заключенного договора;

- по смыслу соответствующего условия контракта общая стоимость партии товара могла быть скорректирована покупателем в зависимости от фактического количества и качества товара, установленного при приемке. Согласно правилу ст.38 Венской конвенции 1980 г. покупатель должен осмотреть полученный товар или обеспечить его осмотр в такой короткий срок, который практически возможен при данных обстоятельствах. В соответствии с п.3.2.2 контракта ответчик был обязан в трехдневный срок принять товар после поступления его на склад получателя, а согласно и 5.1 - произвести приемку товара по количеству и качеству без участия продавца в установленные п.3.2.2 сроки и известить истца о приемке товара.

Поскольку ответчик приемки товара не произвел, свою цену не установил и, соответственно, не сообщил истцу об этом, МКАС считает, что при расчете с истцом за полученный товар следует исходить из суммы, указанной в контракте и спецификации истца, подтвержденной таможенной декларацией. Возможность расчетов ответчика с истцом по ценам перепродажи товара третьим лицам контрактом не была предусмотрена. В материалах дела нет также сведений о том, по какой цене товар перепродавался третьим лицам, а также доказательства того, что сумма, названная ответчиком, была получена за всю партию товара.

По другому делу (N 407/1996, Решение от 11.09.1998) иск был предъявлен венгерской организацией к российской организации, получившей товары по бартерным контрактам, и не поставившей в обмен на них предусмотренный контрактом товар.

Первоначально эти контракты были заключены истцом с другой российской организацией в 1994 г., но в 1995 г. они были перезаключены истцом с ответчиком, который принял на себя права и обязательства той российской организации.

Ответчик иска не признал, считая, что эти контракты должны быть признаны ничтожными, учитывая, что они подлежали обязательной государственной регистрации в России, а вывоз из России за границу товара, предусмотренного контрактами, разрешен только спецэкспортерам, которым ответчик не является.

Кроме того, ответчик сослался на то, что в счет этих контрактов им поставлен истцу другой товар, а также что часть полученного им от истца товара он передал по указанию истца третьему лицу. По утверждению ответчика, неисполнение им обязательств явилось также следствием виновных действий самого истца, который не оплатил расходы по железнодорожному тарифу, без чего не могла быть обеспечена поставка товара.

Истец не согласился с доводами ответчика и квалифицировал свое требование в качестве требовании о возмещении убытков, понесенных в связи с неисполнением ответчиком его обязательств по контракту.

Вынесенное МКАС Решение содержало следующие основные положения:

- поскольку заключенные сторонами контракты предусматривают применение к спорным правоотношениям законодательства страны места их заключения, состав арбитража руководствуется законодательством России, являвшейся местом заключения контрактов и, в первую очередь, положениями Венской конвенции 1980 г., участниками которой являются Россия и Венгрия. По вопросам, которые Конвенцией не урегулированы, подлежат применению нормы российского гражданского законодательства. При этом состав арбитража рассматривает каждый заключенный сторонами бартерный контракт как два договора купли-продажи, по одному из которых осуществлялась поставка товара из Венгрии в Россию, а по другому взамен этого товара должен был поставляться товар эквивалентной стоимости из России в Венгрию;

- проанализировав содержание как первоначальных контрактов 1994 г., так и контрактов, подписанных в 1995 г., состав арбитража пришел к выводу о том, что контракты, заключенные сторонами в октябре 1995 г., не могут рассматриваться как новация обязательств, вытекающих из контрактов, заключенных в 1994 г., поскольку контракты 1995 г. не являются соглашением сторон о замене одних обязательств другими, а представляют собой по существу соглашение сторон о переводе должником своего долга на другое лицо. Таким образом, все обязательства, возникшие из контрактов 1994 г., сохраняли свое значение и в отношении ответчика по данному делу. В этой связи состав арбитража считает неправомерной ссылку ответчика на нормы части первой ГК РФ, которая вступила в силу с 1 января 1995 г., т.е. после заключения первоначальных контрактов. Таким образом, к отношениям сторон следует применять нормы ГК РСФСР 1964 г.;

- доводы ответчика о том, что контракты должны быть признаны недействительными в соответствии со ст.ст.165 и 168 ГК РФ, не могут быть признаны убедительными, поскольку неполучение разрешения на экспорт и неосуществление регистрации в качестве спецэкспортера не являются основанием для признания контрактов недействительными и не могут иметь неблагоприятных последствий для истца, ибо осуществление соответствующих действий полностью входило в обязанность ответчика.

Таким образом, при разрешении проблемы действительности договора международной купли-продажи товаров (вне пределов действия Конвенции) вопрос о применимом праве решается в зависимости от того, порок какого элемента сделки является причиной ее недействительности и в результате может привести к применению права разных государств.

А.И.Дихтяр

К. ю. н.,

доцент,

член РАЮН,

зав. кафедрой

гражданского права и процесса

Орловского государственного

технического университета

О.В.Рыбина

Аспирант

Подписано в печать

08.07.2004

     
   ——————————————————————————————————————————————————————————————————
————————————————————
——